А.Е. Дуйсенова

Всякое неисполнение или ненадлежащее исполнение должником обязательства должно негативным образом отразиться на его имуществе, в этом и состоит суть определяемых законодательством или договором последствий нарушения договорного обязательства<1>. Однако, как отмечает В.В. Витрянский, применение гражданско-правовой ответственности – лишь одно из таких последствий. Действительно, гражданско-правовая ответственность, имеющая имущественный характер, представляет собой только одну из мер защиты гражданских прав. Под защитой гражданских прав, по мнению Ю.Г. Басина и К.В. Мукашевой, понимается предусмотренная законом система мер, направленных на обеспечение неприкосновенности права, восстановление нарушенного права и пресечение действий, нарушающих право<2>. Основные способы защиты гражданских прав перечисляются в ст. 9 Гражданского кодекса. Под способом защиты гражданских прав понимается конкретная закрепленная или санкционированная законом правоохранительная мера, посредством которой производится устранение нарушенного права и воздействие на правонарушителя<3>.

Следует отметить, что в настоящее время в цивилистической литературе нет единства мнений относительно конструкций защиты гражданских прав и ответственности. Так, по мнению М.К. Сулейменова, «защита гражданских прав является институтом гражданского права в объективном смысле, субинституты которого в настоящее время явно не выражены, но можно предположить, что в их качестве выступают оперативные санкции и гражданско-правовая ответственность»<4>. Помимо мер гражданско-правовой ответственности и оперативных санкций, которые в широком смысле слова охватываются понятием «гражданско-правовые санкции», в состав защиты гражданских прав, по его мнению, входят и меры защиты, которые не связаны с противоправным нарушением права, то есть меры, предупреждающие правонарушение, а также меры, направленные на защиту от правомерных действий<5>. Гражданско-правовые санкции, по мнению Ю.Г. Басина и А.Г. Диденко, делятся на меры имущественной ответственности и оперативные санкции<6>. Как справедливо отмечает В.В. Витрянский, вопрос о понятии гражданско-правовой ответственности многие годы является спорным в юридической науке<7>. Под гражданско-правовой ответственностью М.К. Сулейменов, принимая во внимание определения данного понятия, разработанные в трудах таких ученых, как Е.А. Суханов, А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой, Е.Б. Осипов, предлагает понимать один из видов гражданско-правовых санкций (выступающих как меры защиты гражданских прав), влекущих для нарушителя гражданских прав обеспеченные государственным принуждением дополнительные неблагоприятные последствия в виде дополнительного гражданско-правового обязательства или лишения принадлежащего ему гражданского права<8>. Под оперативными санкциями, по мнению М.К. Сулейменова, следует понимать один из видов гражданско-правовых санкций (выступающих как меры защиты гражданских прав), характеризующихся отсутствием прямой направленности на уменьшение имущественной сферы нарушителя, организационным характером воздействия, применением независимо от вины, за сам факт правонарушения, сочетанием государственного принуждения с самостоятельным применением санкций управомоченным лицом.

Другой известный казахстанский ученый Т.Е. Каудыров все меры защиты гражданских прав подразделяет на меры защиты санкционного типа (санкции) и меры защитной превенции<9>. В свою очередь, санкции, по его мнению, включают в себя меры гражданско-правовой имущественной ответственности (взыскание неустойки и взыскание убытков), оперативные санкции (удержание имущества по ст. 229 ГК РК) и группу санкций непосредственного принуждения (восстановления положения, существовавшего до нарушения права; пресечения действий, нарушающих права или создающих угрозу его нарушения; присуждения к исполнению обязанности в натуре). Все меры защиты санкционного типа по признаку отношения к основному обязательству Т.Е. Каудыров делит на две крупные разновидности: возникающие из содержания самого договорного обязательства и дополнительных к нему (имущественная ответственность). К мерам защитной превенции Т.Е. Каудыров относит такие меры защиты несанкционного типа, как признание права, залог, гарантия, поручительство.

Следует отметить, что и гражданско-правовая имущественная ответственность, и оперативные санкции, и санкции непосредственного принуждения в юридической литературе отдельными авторами рассматриваются как последствия нарушения договора. Так, В.В. Витрянский, рассматривая последствия нарушения договора, пишет: «Если говорить об иных (помимо имущественной ответственности) последствиях нарушения договорного обязательства, то, не претендуя на исчерпывающий охват всех таких последствий применительно к каждому виду договорных обязательств, можно все же попытаться дать некую классификацию таких последствий неисполнения или ненадлежащего исполнения договорного обязательства»<10>. Так, В.В. Витрянский выделяет пять основных групп таких последствий: 1) случаи наделения кредитора правом принимать меры, в том числе путем предъявления соответствующих требований в суд, направленные на исполнение должником либо за его счет обязательства в натуре; 2) случаи, когда кредитор в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обязательства получает право требовать изменения или расторжения договора и возмещения причиненных этим убытков; 3) появление у кредитора, как результат неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должником, дополнительных прав требований, не предусмотренных обязательством, которые могут быть реализованы кредитором путем предъявления соответствующих исков в судебном порядке; 4) появляющиеся у кредитора в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обязательства права требования от должника досрочного исполнения соответствующего обязательства; 5) меры оперативного воздействия, предусмотренные ГК на случай неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должником (отказ от исполнения договора; право приостановить исполнение обязательства; право кредитора удерживать имущество должника; право отказаться от предоставленных должником товаров, работ и услуг; право распорядится имеющимся у кредитора имуществом должника)<11>.

Опираясь на имеющиеся в цивилистической литературе представления о защите гражданских прав, рассмотрим отдельные вопросы последствий нарушения договора лизинга, а также договора купли-продажи. Прежде всего, на наш взгляд, необходимо остановится на вопросах ответственности продавца лизингового имущества, правовому регулированию которых посвящены нормы ст. 582 Гражданского кодекса. Указанная статья ГК закрепляет важную отличительную особенность договора лизинга, связанную с распределением ответственности между лизингодателем, продавцом и лизингополучателем. Так, лизингополучатель, не являясь стороной в договоре купли-продажи, имеет права и несет обязанности, предусмотренные Кодексом для покупателя, кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы он был стороной договора купли-продажи указанного имущества. В связи с этим лизингополучатель вправе предъявлять продавцу предмета лизинга требования в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом. Вместе с тем следует иметь в виду, что лизингополучатель в случае нарушения и/или невыполнения продавцом своих обязанностей не вправе расторгнуть договор купли-продажи имущества, предназначенного для передачи в лизинг в связи с тем, что сторонами договора купли-продажи являются лизингодатель и продавец.

В соответствии с п. 1 ст. 582 ГК в отношениях с продавцом лизингополучатель и лизингодатель выступают как солидарные кредиторы. В этой связи необходимо отметить, что как таковой множественности в данном случае нет, поскольку, во-первых, лизингополучатель не является стороной договора купли-продажи (стороной обязательства купли-продажи в случае заключения трехстороннего договора лизинга), во-вторых, для множественности характерно «равномерное» распределение прав и обязанностей между лицами, во внешних отношениях представляющими одну сторону обязательства, чего нет в рассматриваемом нами случае, поскольку лизингополучатель наделяется не всеми правами и обязанностями покупателя (лизингодателя), а только правами требования от продавца надлежащего исполнения обязанности по передаче лизингового имущества. Поэтому, на наш взгляд, по отношению к договору лизинга необходимо говорить не о множественности как таковой, а о квази-множественности.

Как правило, субъект ответственности за невыполнение продавцом лизингового имущества требований, вытекающих из договора купли-продажи, определяется в зависимости от того, на ком лежит выбор продавца. В связи с этим п. 2 ст. 582 ГК предусматривает освобождение лизингодателя от ответственности за невыполнение продавцом требований, вытекающих из договора купли-продажи, кроме случаев, когда право выбора продавца лежит на лизингодателе. Если ответственность за выбор продавца в соответствии с договором лизинга по соглашению сторон была возложена на лизингодателя, лизингополучатель вправе по своему выбору предъявлять требования, вытекающие из договора купли-продажи, как непосредственно продавцу имущества, так и лизингодателю, которые несут солидарную ответственность. Как отмечает К.М. Ильясова, предусмотренный ст. 582 ГК прямой механизм ответственности давно известен законодательству и применяется между потребителем и изготовителем, которые непосредственно в договорных отношениях не состоят. Поскольку проблемы определения правовой природы такой ответственности вызывают в цивилистической литературе многочисленные споры, сводящееся к решению вопроса о том, является ли такая ответственность договорной или внедоговорной, механизм прямой ответственности исполнителей за нарушение условий договорного обязательства, в заключении которого они не участвовали, К.М. Ильясова предлагает рассматривать как юридико-технический способ доведения ответственности до виновного лица<12>. Следует согласиться с высказанным и достаточно обоснованным ею мнением о том, что в данном случае отсутствуют такие признаки деликтной ответственности, как отсутствие предшествующей ответственности активной обязанности должника, нарушение абсолютных прав, определение размера ответственности только законодательством<13>.

Положения ст. 582 Гражданского кодекса об ответственности продавца с определенными погрешностями в юридической технике нашли свое отражение в аналогичной ст. 14 Закона Республики Казахстан от 5 июля 2000 г. № 78-II «О финансовом лизинге» (далее – Закон о финансовом лизинге), сформулированной несколько шире, как «Ответственность участников лизинга». Так, в соответствии с п. 2 данной статьи продавец предмета лизинга несет ответственность непосредственно перед лизингополучателем по исполнению договора купли-продажи, заключенного между продавцом и лизингодателем, в частности, в отношении качества и комплектности предмета лизинга, сроков его поставки и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом. В данном случае законодателем было использовано юридически некорректное, на наш взгляд, выражение – «нести ответственность по исполнению».

Вместе с тем п. 2 ст. 14 Закона о финансовом лизинге, в отличие от ГК, содержит императивное требование о том, что, если продавец согласен с требованиями лизингополучателя, любые изменения условий передачи лизингополучателю предмета лизинга (комплектность, сроки поставки и т.д.) должны быть обязательно согласованы с лизингодателем. Однако из смысла данной нормы не ясно, что понимать под словом «согласованы», достаточно ли просто уведомить лизингодателя о таких изменениях (если да, то в какой форме) или необходимо получить явно выраженное согласие лизингодателя (если да, то в какой форме)? Дело в том, что на практике такое императивное требование Закона, формулировка которого не позволяет однозначно определить точный объем обязанностей лизингополучателя, является одним из источников для возникновения споров между сторонами договора лизинга – лизингодателем и лизингополучателем.

Как известно, под изменением договора понимается трансформация одного или нескольких его условий, составляющих содержание договора. При этом следует различать изменение первоначальных условий договора купли-продажи и устранение продавцом последствий ненадлежащего исполнения договора купли-продажи в отношении качества и комплектности предмета лизинга, сроков его поставки и т.д. В первом случае лизингополучатель и продавец могут прийти к выводу о необходимости изменения первоначальных условий договора купли-продажи, связанных с передачей имущества. Однако изменить условия договора купли-продажи вправе только его стороны – продавец и лизингодатель. В то же время в силу требований ст. 391 ГК договор в пользу третьего лица (договор купли-продажи предмета лизинга) нельзя изменить без согласия третьего лица (лизингополучателя) с момента выражения им намерения воспользоваться своим правом по договору. При этом соглашение об изменении договора должно быть совершено в той же форме, что и договор, если из законодательства, договора или обычаев делового оборота не вытекает иное. Таким образом, в данном случае, на наш взгляд, действительно, необходимо получить явно выраженное согласие лизингодателя, которое будет проявляться в заключении им с продавцом лизингового имущества соглашения об изменении условий договора купли-продажи. При этом необходимо и получение явно выраженного согласия лизингополучателя, являющегося в данном случае третьим лицом.

Во втором случае продавец по требованию лизингополучателя совершает действия, направленные на устранение ненадлежащим образом исполненных им ранее обязанностей, вытекающих из договора купли-продажи. Таким образом, изменения первоначальных условий договора купли-продажи предмета лизинга, согласованных лизингодателем и продавцом, не происходит. А изменение сроков поставки в таком случае связано исключительно с ненадлежащим исполнением продавцом своих обязанностей по договору купли-продажи. В этом случае, как нам представляется, достаточно письменного уведомления лизингодателя лизингополучателем. Тем не менее, на наш взгляд в целях совершенствования юридической техники, а также во избежание возможности неоднозначного толкования нормы п. 2 ст. 14 Закона о финансовом лизинге нуждаются в изменении в части уточнения понятия и формы согласования.

Кроме того, в отличие от Гражданского кодекса, Закон о финансовом лизинге предусматривает последствия несоблюдения лизингодателем обязанности по уведомлению продавца о том, что имущество приобретается для последующей передачи по договору лизинга. Так, в соответствии с п. 4 ст. 14 Закона при нарушении лизингодателем обязанности по уведомлению продавца в соответствии с подп. 2) и 2-1) п. 2 ст. 11 Закона лизингодатель несет полную ответственность перед лизингополучателем за выполнение продавцом требований, вытекающих из договора купли-продажи.

Очевидно, что нормы ст. 14 Закона о финансовом лизинге не применимы при заключении договора возвратного лизинга в связи с тем, что в таком случае имеет место совпадение в одном лице лизингополучателя и продавца. Что касается сублизинга и вторичного лизинга, то вопрос о применении механизма прямой ответственности в таких видах лизинга, на наш взгляд, носит дискуссионный характер. Дело в том, что согласно подп. 2-1) п. 2 ст. 11 Закона о финансовом лизинге лизингодатель обязан письменно уведомить продавца о том, что предмет лизинга передан во владение и пользование новому лизингополучателю (вторичный лизинг, сублизинг, перемена лиц в обязательстве), в месячный срок с момента такой передачи по основаниям, предусмотренным законодательством РК. Данная норма была внесена в Закон о финансовом лизинге Законом Республики Казахстан от 10 марта 2004 г. № 532-II «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам финансового лизинга» (далее – Закон от 10 марта 2004 г.) в связи с тем, что на практике в случае перемены лиц в договоре лизинга, а также при сублизинге возникали спорные вопросы относительно наделения нового лизингополучателя (сублизингополучателя) правом предъявления требований к продавцу в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки и в других случаях ненадлежащего исполнениядоговора купли-продажи. Как известно, при перемене лиц в обязательстве первоначальное обязательство сохраняется в прежнем виде, происходит лишь замена одной из сторон этого обязательства, к которой переходят все или часть прав первоначальной стороны. Таким образом, в случае замены лизингополучателя к новому лизингополучателю переходят все или часть прав прежнего лизингополучателя, в том числе и права требования к продавцу лизингового имущества. Однако для того, чтобы новый лизингополучатель мог воспользоваться этим правом, необходимо, чтобы продавец лизингового имущества был уведомлен лизингодателем о замене лизингополучателя. Вместе с тем, если замена лизингополучателя происходит после того, как продавцом надлежащим образом были исполнены обязательства, вытекающие из договора купли-продажи, а также истек гарантийный срок или сроки, предусмотренные ст. 430 ГК, в течение которых лизингополучатель вправе предъявлять продавцу имущества требования, связанные с недостатками такого имущества, уведомление продавца о передаче лизингового имущества во владение и пользование новому лизингополучателю становится практически бессмысленным.

При сублизинге субъектный состав договора лизинга остается неизменным, а между лизингополучателем и сублизингополучателем возникает новое обязательство, на наш взгляд, являющееся по своей правовой природе не лизинговым обязательством, а обычным субарендным. Перед лизингодателем ответственным остается лизингополучатель, который наделен соответствующими правами по отношению к продавцу лизингового имущества, это прежде всего права требовать надлежащего исполнения продавцом обязанности по передаче лизингового имущества непосредственно лизингополучателю, в том числе и права относительно качества этого имущества. При сублизинге, как правило, во владение и пользование передается имущество, которое уже находится во владении и пользовании лизингополучателя, а значит, продавец, как правило, уже исполнил свои обязательства по договору купли-продажи. Таким образом, у лизингополучателя остается лишь право предъявления к продавцу требований относительно качества имущества, если договором купли-продажи предусмотрен гарантийный срок, и такой срок не истек, либо не истекли сроки, предусмотренные ст. 430 ГК. Эти права у лизингополучателя возникают как на основании договора лизинга, так и на основании договора купли-продажи. При сублизинге не происходит переуступки указанных прав сублизингополучателю, поэтому, во-первых, лизингополучатель сохраняет все свои права, в том числе и право предъявления требований относительно качества имущества непосредственно к продавцу, и, во-вторых, использование механизма прямой ответственности, на наш взгляд, будет носить ограниченный характер, поскольку новый владелец и пользователь лизингового имущества (сублизингополучатель) будет наделен правом предъявления к продавцу только требований относительно качества этого имущества и только в том случае, если не истек указанный в договоре купли-продажи гарантийный срок или сроки, предусмотренные ст. 430 ГК. В результате создается ситуация, когда правом предъявления требований о качестве имущества наделены одновременно и лизингополучатель, и сублизингополучатель. Кроме того, поскольку согласно п. 2 ст. 6 Закона о финансовом лизинге договор сублизинга не может быть заключен на срок, превышающий срок договора лизинга, не ясно, необходимо ли лизингодателю вновь уведомлять продавца о том, что лизинговое имущество по окончании срока договора сублизинга было возвращено лизингополучателю? Не ясным остается и применение норм п. 2 ст. 14 Закона о финансовом лизинге в случае, когда сублизингополучатель воспользовался правом предъявления требований непосредственно к продавцу лизингового имущества, поскольку согласно данным нормам в случае если продавец согласен с требованиями лизингополучателя (в данном случае сублизингополучателя), любые изменения условий передачи лизингополучателю (в данном случае – сублизингополучателю) предмета лизинга (в том числе комплектность) должны быть обязательно согласованы с лизингодателем. В силу того, что по отношению к сублизингополучателю лизингодателем является лизингополучатель, не ясно, необходимо ли сублизингополучателю согласовывать такие изменения только с лизингополучателем или с лизингодателем и лизингополучателем. Скорее всего сублизингополучателю необходимо будет согласовать такие изменения вначале непосредственно с лизингополучателем, который, в свою очередь, оставаясь ответственным по договору лизинга перед лизингодателем, и должен согласовать их с лизингодателем.

Однако еще бóльшие сомнения вызывает целесообразность применения механизма прямой ответственности в случае вторичного лизинга. В соответствии с п. 4 ст. 4 Закона о финансовом лизинге предмет лизинга, оставшийся в собственности лизингодателя в случае прекращения или расторжения договора лизинга, может быть использован лизингодателем для последующей передачи по договору вторичного лизинга другому лизингополучателю. При этом считается, что выбор продавца и предмета лизинга осуществлен лизингодателем. Включение такой оговорки в Закон о финансовом лизинге было обусловлено тем, что при вторичном лизинге фигуры продавца в таких отношениях вообще нет и быть не может, поскольку с правовой точки зрения, по существу, речь идет об обычных арендных отношениях, а для применения налогового режима, предусмотренного для финансового лизинга, необходимо было признать вторичный лизинг одним из видов финансового лизинга. Согласно п. 3 ст. 14 Закона о финансовом лизинге в том случае, когда право выбора продавца лежит на лизингодателе, лизингодатель отвечает перед лизингополучателем за выполнение продавцом требований, вытекающих из договора купли-продажи. При этом лизингополучатель вправе по своему выбору предъявлять требования, вытекающие из договора купли-продажи, как непосредственно к продавцу имущества, так и к лизингодателю, которые несут солидарную ответственность. Между тем совершенно очевидно, что при вторичном лизинге, как правило, договор купли-продажи прекращается исполнением, и претензии, касающиеся качества, сроков и условий передачи имущества, необходимо предъявлять не продавцу, а собственнику такого имущества.

Помимо рассмотренных нами особенностей ответственности продавца, предусмотренных как ГК, так и Законом о финансовом лизинге, последний нормативный правовой акт содержит специальные нормы, посвященные специфике ответственности лизингополучателя. Как известно, в соответствии с п. 1 ст. 374 ГК обязательство прекращается невозможностью исполнения, если она вызвана обстоятельством, за которое должник не отвечает. При этом согласно п. 2 данной статьи в случае невозможности исполнения стороной обязательства, вызванной обстоятельством, за которое ни она, ни другая сторона не отвечает, она не вправе требовать от другой стороны исполнения по обязательству, если иное не предусмотрено законодательством или договором. Поскольку в соответствии с требованиями ст. 2 Закона о финансовом лизинге лизингополучателем является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, то при решении вопроса об основаниях его ответственности за нарушение обязательства применяется принцип так называемой безвиновной ответственности предпринимателя, закрепленный в ст. 359 ГК. Именно этот принцип гражданско-правовой ответственности был отражен в п. 4 ст. 20 Закона, согласно которому гибель, утрата, порча, хищение предмета лизинга или утрата предметом лизинга своих функций или если имущество в силу обстоятельств, за которые лизингополучатель не отвечает, окажется в состоянии, не пригодном для использования, не освобождают лизингополучателя от обязательств по договору лизинга и не являются основанием для досрочного расторжения договора лизинга по требованию лизингополучателя, если договором лизинга не установлено иное. Тем не менее следует иметь в виду, что неисполнение лизингополучателем обязательств перед лизингодателем по договору лизинга вследствие обстоятельств непреодолимой силы по правилам п. 2 ст. 359 ГК освобождает его от ответственности за нарушение. Кроме того, согласно п. 3 ст. 374 ГК в случае невозможности исполнения должником обязательства, вызванной виновными действиями кредитора, последний не вправе требовать возвращения исполненного им по обязательству.

В этой связи следует согласиться с М.К. Сулейменовым, по мнению которого «ответственность предпринимателя без вины означает, по существу, беспредельную ответственность. Это связано прежде всего с понятием непреодолимой силы. Ответственность без вины – это ответственность за случай, пределом которой является непреодолимая сила. Но она по нашему законодательству – очень узкое понятие (стихийные бедствия, военные действия и т.п.)»<14>. В качестве сравнения известного казахстанскому законодательству понятия «непреодолимая сила» и понятия «форс-мажор», используемого в западном праве, он приводит нормы ст. 7.1.7 Принципов международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА), разработанных Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА) в 1994 г., согласно которым «сторона освобождается от ответственности за неисполнение, если она докажет, что неисполнение было вызвано препятствием вне контроля и что от нее нельзя было разумно ожидать принятия этого препятствия в расчет при заключении договора либо избежания или преодоления этого препятствия»<15>. Таким образом, М.К. Сулейменов приходит к выводу о необходимости разработки понятия непреодолимой силы и законодательного расширения его с тем, чтобы ответственность без вины не выглядела такой беспредельной как сейчас<16>. Высказанное им замечание, на наш взгляд, несомненно актуально по отношению к закрепленному в п. 4 ст. 20 Закона о финансовом лизинге принципу ответственности лизингополучателя. Столь широкое понимание действующим гражданским законодательством РК безвиновной ответственности, когда лизингополучатель, по сути, должен нести ответственность за случай, в принципе является переложением риска с лизингодателя (также являющегося предпринимателем) на лизингополучателя, что в результате может привести к снижению привлекательности лизинга в глазах лизингополучателя.

Что касается Гражданского кодекса, то он не содержит каких-либо специальных правил, регулирующих особенности ответственности лизингодателя и лизингополучателя, в силу чего в данном случае подлежат применению общие положения об имущественном найме (аренде), а также нормы гл. 20 ГК «Ответственность за нарушение обязательства». Между тем Закон о финансовом лизинге прямо называет последствия нарушения сторонами договора финансового лизинга. Так, лизингополучатель при нарушении лизингодателем условий договора лизинга вправе требовать возмещения убытков. Кроме того, если иное не установлено договором лизинга, лизингополучатель вправе: 1) приостановить лизинговые платежи, подлежащие уплате, в случае существенного нарушения лизингодателем условий договора лизинга до тех пор, пока лизингодатель не исполнит своих обязательств перед лизингополучателем по договору лизинга; 2) востребовать обратно лизинговые платежи, выплаченные им авансом, при одностороннем прекращении лизингодателем договора лизинга; 3) отказаться от предмета лизинга либо потребовать замены предмета лизинга, расторгнуть договор лизинга в случаях, когда предмет лизинга не поставлен, поставлен с существенной просрочкой или поставлен с неустранимыми недостатками, препятствующими использованию предмета лизинга по назначению, за исключением случаев выбора продавца и предмета лизинга лизингополучателем; 4) требовать соответствующего уменьшения суммы лизинга и лизинговых платежей, если в силу обстоятельств, за которые он не отвечает, условия пользования, предусмотренные договором лизинга, существенно ухудшились. При этом необходимо обратить внимание на то, что указанными правами лизингополучатель наделяется только в случаях прямо предусмотренных договором.