Дуйсенова А.Е.

м.н.с. НИИ частного права КазГЮУ

Правовая природа лизинга, его место в системе гражданско-правовых обязательств остаются в числе самых дискуссионных вопросов в юридиче-ской литературе, посвященной исследованию лизинговых правоотноше-ний<1>. На наш взгляд, условно можно выделить четыре группы точек зре-ния казахстанских исследователей, а также ученых из стран СНГ на право-вую природу договора лизинга: 1) договор лизинга – это особый вид догово-ра имущественного найма (аренды); 2) договор лизинга представляет собой новый самостоятельный тип гражданско-правового договора (sиi gеnеris); 3) договор лизинга – это смешанный договор; 4) лизинг представляет собой композитарную конструкцию двух классических договоров: купли-продажи и аренды.

1. По мнению первой группы исследователей, представленной такими учеными, как М.К. Сулейменов, Ю.Г. Басин, М.И. Брагинский, В.В. Витрян-ский, Е.А. Суханов, К.М. Ильясова, Е.Н. Нургалиева, С.И. Климкин, О.М. Козырь, Е.А. Павлодский, А.А. Иванов, А. Комаров, Р.Д. Рузиев, Ю.А. Та-найлова и др., договор лизинга, как это предусмотрено Гражданскими ко-дексами РК и других стран СНГ, является особой разновидностью договоров имущественного найма (аренды), а не самостоятельным типом договора, а договор купли-продажи представляет собой разновидность договоров в поль-зу третьего лица<2>.

Как отмечает К.М. Ильясова, «для лизинга, как и для всех разновидно-стей аренды характерны: 1) передача непотребляемой вещи, определяемой индивидуальными признаками, собственником во временное владение и пользование на возмездных началах; 2) сохранение права собственности у лизингодателя до истечения срока договора с возможностью перехода иму-щества в собственность пользователя; 3) обязанность пользоваться имущест-вом в соответствии с его назначением и условиями договора; 4) обязанность пользователя производить периодические платежи за пользование имущест-вом, что составляет доход арендодателя; 5) обязанность вернуть имущество арендатору по истечении срока договора, если пользователь не воспользо-вался правом на покупку»<3>. На наш взгляд, к числу общих признаков до-говора лизинга, характеризующих его как разновидность арендных догово-ров, следует отнести и то, что лизингополучателю (как и нанимателю во всех арендных договорах), законом обеспечивается защита его права на нанятое имущество наравне с защитой права собственности, в силу чего нанимать имеет право предъявлять иски и иным образом защищать принадлежащие ему права от своего имени.

Что касается признаков договора лизинга, предусмотренного ст. 565 ГК РК, отличающих его от иных арендных договоров, то к ним можно отнести следующие: 1) в качестве обязанного лица по договору лизинга, наряду с ли-зингодателем и лизингополучателем, выступает также продавец имущества, являющийся его собственником, не участвующий в договоре лизинга в каче-стве его стороны<4>. Такое положение обусловлено тесной правовой связью договоров лизинга и купли-продажи, который конструируется законодателем по модели договора в пользу третьего лица; 2) в соответствии с договором лизинга лизингополучатель обязан приобрести у продавца имущество, яв-ляющееся предметом договора лизинга, с единственной целью – передать это имущество лизингополучателю во временное владение и пользование для предпринимательских целей за плату. Именно обязанность лизингодателя приобрести имущество для передачи его лизингополучателю, а не передать уже имеющееся в его собственности имущество в наем, отличает договор ли-зинга от иных разновидностей арендных договоров. Вместе с тем, исходя из буквального толкования п. 1 ст. 15 Закона Республики Казахстан от 5 июля 2000 г. «О финансовом лизинге» (на наш взгляд, противоречащего подпункту 1) п. 2 ст. 11 этого же Закона, а также п. 1 ст. 565 ГК РК) лизингодатель впра-ве передать лизингополучателю уже приобретенный в собственность у про-давца и согласованный с лизингополучателем предмет лизинга, поскольку в данном подпункте вместо слов «обязуется приобрести и передать» исполь-зуются слова «обязуется передать приобретенный» предмет лизинга. Такая редакция определения договора лизинга фактически позволяет передать имущество в так называемый вторичный лизинг, при котором предмет ли-зинга, оставшийся в собственности лизингодателя в случае прекращения или расторжения договора лизинга, передается в лизинг другому лизингополуча-телю в соответствии со ст. 2 Закона о финансовом лизинге. На наш взгляд, квалифицирующим признаком договора лизинга, независимо от того, являет-ся ли он финансовым лизингом или нет, как раз и является обязанность ли-зингодателя приобрести имущество для его последующей передачи лизинго-получателю. Лизингодатель, приобретая имущество для лизингополучателя, должен уведомить продавца о том, что это имущество предназначено для его передачи в лизинг определенному лицу. Именно в этом случае в правоотно-шениях появляется фигура продавца, являющегося обязанным лицом, и именно таким образом осложняются правоотношения по передаче имущества во владение и пользование, в отличие от иных разновидностей аренды; 3) как правило, лизингодатель приобретает имущество, подлежащее передаче по договору лизинга, по указанию лизингополучателя. Помимо выбора продав-ца, на лизингополучателе лежит обязанность по выбору самого имущества, что позволяет говорить об «активной роли лизингополучателя, обычно не свойственной арендным отношениям»<5>. Вместе с тем в соответствии с п. 2 ст. 565 ГК договором лизинга может быть предусмотрено, что выбор продав-ца и приобретаемого имущества осуществляется лизингодателем. В зависи-мости от того, кем был осуществлен выбор продавца и имущества, решается вопрос об ответственности за выбор предмета договора лизинга и продавца; 4) в договоре лизинга, в отличие от арендных договоров, принципиально по-иному регулируются вопросы о передаче имущества лизингополучателю и перехода риска случайной гибели или порчи имущества. Так, в соответствии с п. 1 ст. 571 ГК имущество, являющееся предметом договора лизинга, пере-дается продавцом непосредственно лизингополучателю в месте нахождения последнего, если иное не предусмотрено договором или не вытекает из су-щества обязательства. Однако в том случае, когда имущество, являющееся предметом договора лизинга, не передано лизингополучателю в указанный в этом договоре срок, лизингополучатель вправе, если просрочка допущена по обстоятельствам, за которые отвечает лизингодатель, потребовать расторже-ния договора и возмещения убытков (п. 2 ст. 571 ГК). Что касается риска случайной гибели или порчи имущества, являющегося предметом договора лизинга, то в соответствии со ст. 569 ГК он переходит не к лизингодателю (приобретателю по договору купли-продажи, то есть собственнику этого имущества), а к лизингополучателю в момент передачи имущества, если иное не предусмотрено договором; 5) договор лизинга представляет собой разно-видность предпринимательских сделок, в отличие от договора имуществен-ного найма (аренды), который в зависимости от целей может быть отнесен не только к предпринимательским, но и так называемым бытовым сделкам.

Следует еще раз отметить, что это условное объединение позиций вы-шеназванных авторов в единую точку зрения, поскольку и внутри данной группы нет единого мнения по вопросу участия продавца в лизинговых пра-воотношениях. Среди тех исследователей, которые объясняют участие про-давца в лизинговых правоотношениях при помощи конструкции договора в пользу третьего лица, есть те, которые высказывают мнение о том, что это обычный договор в пользу третьего лица, и те, которые считают, что у дого-вора купли-продажи лизингового имущества как договора в пользу третьего лица имеются специфические особенности. Однако даже те авторы, которые признают наличие таких особенностей, тем не менее, никак не выделяют их, ограничиваясь одной лишь констатацией данного факта.

Напомним, что в соответствии со ст. 270 ГК РК участниками обязатель-ства являются стороны (должник и кредитор) и третьи лица, в качестве кото-рых выступают лица, связанные обязательствами или иными правоотноше-ниями с одной из сторон обязательства. В данной статье в гражданское зако-нодательство вводится новый термин, которого не было раньше и которого нет в гражданских кодексах других стран – членов СНГ, – «участники обяза-тельства»<6>. В качестве основания для разграничения сторон и третьих лиц М.К. Сулейменов предлагает использовать критерий принадлежности к от-ношению, принятому за исходное. Так, «в силу этого отношения с участием третьих лиц характеризуются наличием двух правоотношений: одно – исход-ное внутреннее (между сторонами); второе – внешнее, устанавливающее свя-зи с третьими лицами… Третье лицо является вполне самостоятельной пол-ноправной стороной в правоотношении, которое мы рассматриваем как внешнее. И если именно это правоотношение мы возьмем как внутреннее, то первое правоотношение превращается во внешнее, а противоположная сто-рона данного правоотношения становится третьим лицом»<7>. При этом, по его мнению, такая условность выступления в роли третьего лица или сторо-ны может иметь значение при выборе аспекта исследования той или иной системы правоотношений при урегулировании законодателем определенного круга общественных отношений<8>.

Признавая определенную условность выступления в роли третьего лица или стороны в зависимости от того, какое из двух взаимосвязанных правоот-ношений брать за внешнее, а какое за внутреннее, разные ученые при анализе правоотношений лизинга используют следующие два вида обязательств с участием третьих лиц: 1) договор в пользу третьего лица и 2) исполнение обязательства третьим лицом (перепоручение должником исполнения треть-ему лицу и переадресование исполнения, т.е. возложение кредитором обя-занности на третье лицо). Так, по мнению Е.А. Суханова, «в финансовом ли-зинге друг с другом одновременно связаны фактически все три стороны (уча-стники) и любое из возникающих здесь договорных обязательств можно представить как обязательство с участием третьего лица»<9>.

В то же время другой российский ученый А.А. Иванов отмечает, что «арендодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих обя-занностей на продавца по договору купли-продажи (п. 1 ст. 313 ГК РФ), при-чем имеет место особый случай перепоручения исполнения, при котором пе-ред кредитором (арендатором) в силу прямого указания закона становится ответственным исполнитель (продавец). В свою очередь, договор купли-продажи предстает перед нами как договор в пользу третьего лица – аренда-тора (ст. 430 ГК РФ)»<10>. Иными словами в первом случае вышеназванный автор за основное правоотношение берет обязательственное правоотноше-ние, возникающее из договора лизинга, сторонами которого являются лизин-годатель и лизингополучатель, за внешнее – правоотношение между лизин-годателем и продавцом лизингового имущества. В результате, используется конструкция исполнения обязательства третьим лицом, а именно возложение исполнения обязательства лизингодателем на продавца, который и выступает третьим лицом по отношению к правоотношению, возникающему из догово-ра лизинга. При этом во втором случае А.А. Иванов предлагает по отноше-нию к договору купли-продажи использовать конструкцию договора в пользу третьего лица. В таком случае за основное правоотношение необходимо брать обязательственное правоотношение, возникающее из договора купли-продажи, за внешнее – правоотношение, возникающее из договора лизинга, между лизингодателем и лизингополучателем. Третьим лицом в таком случае будет выступать уже лизингополучатель.

Напомним, что в соответствии со ст. 276 ГК РК исполнение обязательст-ва может быть возложено в целом или в части на третье лицо, если это пре-дусмотрено законодательством или договором, а равно если третье лицо свя-зано с одной из сторон соответствующим договором. Если из законодатель-ства, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность долж-ника исполнить обязательство лично, кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом. Договором в пользу третьего ли-ца согласно ст. 391 ГК признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а третьему лицу, указанному или не указанному в договоре и имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу.

Предложенная А.А. Ивановым концепция объяснения правового поло-жения продавца в правоотношениях лизинга, заключающаяся в необходимо-сти использования сразу двух видов обязательств с участием третьих лиц, на наш взгляд, не лишена определенных недостатков. Во-первых, для чистоты правового регулирования правоотношений лизинга с участием продавца не-обходимо использовать один из видов обязательств с участием третьих лиц, поскольку каждый из них имеет свои взаимоисключающие особенности, ко-торые и позволили законодателю разграничить их (ст. 276 ГК РК и ст. 391 ГК РК). Во-вторых, справедливо замечание В.В. Витрянского, о том, что «поло-жение о возможности возложения исполнения обязательства лизингодателем на продавца предполагает, что по общему правилу такое исполнение должно предоставляться лизингополучателю со стороны лизингодателя, но это ис-ключается нормой, содержащейся в п. 1 ст. 668 ГК РФ, согласно которой имущество, являющееся предметом договора лизинга, передается лизингопо-лучателю не лизингодателем, а продавцом. Кроме того, при возложении ис-полнения обязательства на третье лицо ответственность перед кредитором за неисполнение или ненадлежащее исполнение несет должник (в нашем слу-чае лизингодатель), а не третье лицо (продавец), что также не укладывается в конструкцию лизинга»<11>.

В.В. Витрянский, в свою очередь, объясняя правовое положение продав-ца лизингового имущества, использует только один вид обязательства с уча-стием третьего лица – договор в пользу третьего лица. Так, он пишет: «спе-цифика лизинговых отношений (тесная взаимосвязь договоров купли-продажи и аренды) как раз и состоит в том, что договор купли-продажи ли-зингового имущества благодаря специальным правилам договора финансо-вой аренды (лизинга), содержащимся в ГК (§ 6 гл. 34), изначально конструи-руется по модели договора в пользу третьего лица… Именно это имеют в ви-ду специальные правила о финансовой аренде (лизинге), предусмотренные ГК, когда возлагают на продавца обязанность передать лизинговое имущест-во непосредственно лизингополучателю, а последнего, не являющегося сто-роной в договоре купли-продажи, наделяют правами покупателя по указан-ному договору (п. 1 ст. 668, п. 1 ст. 670)»<12>.

Однако Ю.С. Харитонова подвергает критике концепцию рассмотрения договора купли-продажи как договора в пользу третьего лица по следующим основаниям. Во-первых, «в договорах в пользу третьего лица последнее име-ет только права и не несет никаких обязанностей. В то время как лизингопо-лучатель обязан принять надлежащее исполнение от поставщика имущества на правах покупателя по договору поставки»<13>. Отметим, что аналогичная ситуация характерна и для отечественного гражданского законодательства. Так, в соответствии с п. 3 ст. 270 Гражданского кодекса РК обязательство не создает обязанностей для третьих лиц. В случаях, предусмотренных законо-дательством или соглашением сторон, обязательство может порождать для третьих лиц права в отношении одной или обеих сторон обязательства. В со-ответствии же с п. 1 ст. 572 ГК РК лизингополучатель имеет права и несет обязанности, предусмотренные Кодексом для покупателя, кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы он был стороной купли-продажи указанного имущества. Таким образом, ст. 572 ГК допускает возло-жение определенных обязанностей, вытекающих из договора купли-продажи, являющегося договором в пользу третьего лица, непосредственно на лизин-гополучателя, который в правоотношениях, вытекающих из договора купли-продажи, выступает третьим лицом по отношению к его сторонам – продавцу и покупателю (лизингодателю). В этой связи также следует отметить, что М.К. Сулейменовым, М.И. Брагинским высказывались мнения о возможно-сти возложения на третье лицо определенных обязанностей<14>.

Во-вторых, по мнению Ю.С. Харитоновой, концепция возможности рас-смотрения договора купли-продажи как договора в пользу третьего лица не работает в следующей ситуации. Так, она пишет: «в п. 3 ст. 430 ГК РФ пре-дусмотрено, что в случае, когда третье лицо отказалось от права, предостав-ленногоему по договору, кредитор может воспользоваться этим правом. В данном случае надо помнить, что лизингополучатель должен иметь право от-казаться от своих прав и исполнения обязанностей покупателя по договору купли-продажи, т.е. отказаться от исполнения договора. В п. 3 ст. 450 ГК РФ указано, что в случае одностороннего отказа от исполнения договора полно-стью договор считается расторгнутым. Однако в соответствии с п. 1 ст. 670 ГК РФ арендатор не может расторгнуть договор купли-продажи с продавцом без согласия арендодателя»<15>.

Однако, на наш взгляд, такие доводы не бесспорны, поскольку автор смешивает такие понятия как «односторонний отказ от исполнения договора (отказ от договора)» (ст. 404 ГК РК, ст. 450 ГК РФ) и отказ третьего лица от права, предоставленного ему по договору (ст. 391 ГК РК, ст. 430 ГК РФ). В описанной Ю.С. Харитоновой ситуации вполне закономерным выглядит во-прос о том, имеет ли место в данном случае односторонний отказ от испол-нения договора? Думается, что нет, поскольку нормы ст. 404 ГК РК (ст. 450 ГК РФ соответственно) посвящены урегулированию ситуации, когда одна из сторон договора в случаях, предусмотренных ГК, иными законодательными актами или соглашением сторон, отказывается от исполнения договора, что в конечном результате, действительно, может привести к расторжению дого-вора. Однако лизингополучатель, является не стороной договора купли-продажи, а третьим лицом. Именно такой его статус и побудил российского законодателя, вслед за аналогичной нормой Оттавской конвенции о между-народном финансовом лизинге (§ 2 ст. 10) включить в п. 1 ст. 670 ГК РФ норму о том, что арендатор не может расторгнуть договор купли-продажи с продавцом без согласия арендодателя.

В соответствии со ст. 391 ГК РК (ст. 430 ГК РФ) третье лицо вступает в правоотношение путем выражения воли воспользоваться выговоренным в его пользу правом, то есть, как бы заменяет собой кредитора. Однако если третье лицо отказалось от права, предоставленного ему по договору, кредитор опять занимает свое место и может сам воспользоваться этим правом, если это не противоречит законодательству и договору<16>. Таким образом, отказ третьего лица от права, предоставленного ему по договору, не является одно-сторонним отказом от исполнения договора. В соответствии с п. 4 ст. 391 ГК РК (п. 3 ст. 430 ГК РФ) в случае, когда третье лицо отказалось от права, пре-доставленного ему по договору, кредитор может воспользоваться этим пра-вом, если это не противоречит законодательству и договору. Таким образом, заключенный договор не прекращается, а из договора в пользу третьего лица становится обычным договором в пользу его участников.

Рассмотрев предложенные А.А. Ивановым, В.В. Витрянским, Ю.С. Ха-ритоновой концепции, можно прийти к выводу, что при более детальном анализе каждое из возникающих из договора лизинга и договора купли-продажи обязательств нельзя без определенных оговорок отнести ни к обяза-тельству в пользу третьего лица, ни к обязательству, исполнение которого осуществляется третьим лицом. То есть складывается ситуация, когда обяза-тельство, являющееся по своей правовой природе обязательством с участием третьего лица, в рамках действующего в настоящее время гражданского за-конодательства, нельзя однозначно (без каких бы то ни было оговорок) отне-сти ни к одной из существующих моделей правового регулирования обяза-тельств с участием третьих лиц.

Выход в такой ситуации, на наш взгляд, видится в следующем. Во-первых, необходимо рассматривать договор купли-продажи лизингового имущества не обычным договором в пользу третьего лица, а договором, имеющим специфические особенности, поскольку анализ правовой природы обязательственного правоотношения, вытекающего из договора купли-продажи лизингового имущества, все же позволяет сделать вывод о возмож-ности его отнесения к виду обязательств в пользу третьего лица, но с опреде-ленными оговорками. Следует отметить что, одним из аргументов для при-знания договора купли-продажи договором в пользу третьего лица является наделение лизингополучателя (третьего лица) по отношению к продавцу ли-зингового имущества правом требовать исполнения обязательства в свою пользу. Так, согласно ст. 572 ГК, по общему правилу, лизингополучатель вправе предъявлять непосредственно продавцу имущества, являющегося предметом договора лизинга, требования, вытекающие из договора купли-продажи, заключенного между продавцом и лизингодателем, в частности, в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом. Это обстоя-тельство объясняет «как специфику исполнения обязательства, вытекающего из договора лизинга, по передаче имущества лизингополучателю, так и осо-бенности структуры ответственности за его неисполнение или ненадлежащее исполнение»<17>.